Читая Евангелие
И будут последние первыми, и первые - последними
Скоро Пасха. Уже прошла половина постового пути. И то и дело сквозь заботы и хлопоты постовые начинают проглядывать заботы пасхальные - то надо до Пасхи успеть, это надо к Пасхе приготовить. Начинает в нашу жизнь просачиваться долгожданный и такой чудесный праздник. Время, когда Церковь запоет пасхальное, ещё не близко, но его уже видно, как бывает видно дальнюю деревню с пригорка – ехать до неё ещё и ехать, но глазами уже видать… И вспоминается Слово огласительное Иоанна Златоустого, которое читается в разгар пасхальной утрени: «…Аще кто благочестив и боголюбив…» - помните, торжественно и одновременно проникновенно пересказывает святитель притчу о винограднике, в который наняли работников на работу с самого утра, потом, попозже, наняли других, третьих наняли уже в самый обед, а последних и вовсе за час до окончания работы. А заплатили всем одинаково. И более того, возмутившегося из самых ранних, Хозяин виноградника отчитывает достаточно жесткими словами. Он говорит : «…Разве я не властен в своём делать то, что хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр?...» Так будут последние первыми, и первые последними…»
Знаю я одного чудной души человека, много пережившего и перетерпевшего, но сохранившего чистое, почти детское сердце. Однажды этот человек, наклонившись, и почему-то шепотом говорит: « Я все могу понять, но почему блудный сын в притче получает больше, чем его брат, живший честно, – не понимаю. Не понимаю и не принимаю. Это не справедливо ». И заплатить человеку, который работал всего час, столько же, сколько тому, кто отработал двенадцать – не справедливо. И случись это где-нибудь в цивилизованном мире, была бы забастовка, был бы суд, и хозяина заставили бы заплатить правильно. Правда, цивилизованный мир давно уже перестал думать о том, что если бы Хозяин виноградника действительно жаждал бы справедливости – камня бы от этого цивилизованного мира на камне не осталось.
Когда мы вспоминали притчу о блудном сыне, мы говорили, что там справедливость умаляется, ради высокой цены покаяния и прощения. А здесь ради чего унижена простая естественная справедливость?
К слову будет сказать, что это место из евангелия от Матфея постом обязательно читается. Церковь вспоминает сорок воинов мучеников, которых замучили, заморозили в Севастийском озере, т.е., в Армении, в озере Севан. В самом житии этом, если кто помнит, очень драматичная развязка – солдат-мучеников не просто поставили в ледяную воду, а для обольщения их, затопили на берегу баню, чтобы желающий отречься от Христа и такой уже близкой святости, мог бы сразу и согреться. И вот, от сонма сорока страстотерпцев, отделяется-таки один человек, и, не выдержав казни, кидается к этой вожделенной бане, бежит и умирает на самом её пороге. А на остальных тридцать девять, ночью, среди звёзд и морозного пара от воды, стали спускаться с неба ослепительные венцы. И страж темничный, видевший всё – мужество невероятное, слабость и гибель, и сияющую вечную славу, сбросил с себя одежду и побежал в ледяную воду, с криком: « И я христианин!» « И стало таким образом опять совершенное число мучеников сорок, – пишет в житии Димитрий Ростовский, – место отпавшего заступил темничный страж, который стал святым восполнением четвёртой десятицы. Имя его Аглаий».
«Подожду, поживу себе, как живется, а уж совсем перед Пасхой и попощусь, и помолюсь. И буду человеком последнего часа. И меня примет Господь в Свой день святой радости и всепрощения ». Истинно так – примет. Так удивительно всё устроилось, что толпы и сонмы людей двинутся в Церковь в последних числа перед Пасхой. И те, кто постился и плакал о бездарной своей жизни, и те, кто забегал в храм по пути и на минуту, и те, кто вообще вспоминают про церковь только в эту святую ночь – все придут.
И ты придёшь со всеми. И будешь радоваться и ликовать. И знаешь, что среди этой ни с чем несравнимой радости тихонько скажет тебе твоё сердце? Быть человеком последнего часа вовсе нельзя по собственной воле. Это редкий и таинственный дар от Бога – дополнить недостающее или быть на кресте рядом со Спасителем.
Никто из людей не властен в последнем этом часе. Но дело даже не в этом. Сердце твое готово вступить в ночную ледяную воду? Способно ли оно, мучаясь от страшной боли, не проклинать и жаждать мести, а умиляться, смиряться и просить заступничества. И если, вглядываясь в себя трезво, ты говоришь: да, я бы сделал именно так, вошел бы в эту воду, смог бы пробиться ко Христу сквозь пелену своего страдания – живи себе как живешь – нет над тобой закона и суда. Но если ты чувствуешь колебание, пусть малейшее, не надо ждать, надо втыкать плуг свой в землю и начинать пахать прямо здесь, в том месте, где стоишь и в тот самый час.
А вообще, знаешь, кого истинно любит Хозяин виноградника? Того, кто пришёл еще с вечера предыдущего дня. И работал вовсе не за плату. Того, кто просто любит этот такой теперь редкий и удивительный труд.
Протоиерей Александр Волохов.
